Валерий ПРОЗОРОВ

---

Ольге Прозоровой
В ГЕРБАРИЙ

Полней и богаче
гербарий засохших надежд, -
С такой бы коллекцией -
мне к Эрмитажу дорога, -
Под лупы ученых кротов
и под взгляды невежд. -
"Raritas?! - Типичность", -
и выплюнут жвачкой с порога.
Не вскинусь в обиде,
хоть: черти! - в ответ прокричу. -
Музейной ли ценностью
чувства и горечь измерить.
Домой... Погрущу. И зажгу, и задую свечу:
Во мраке тебе,
так любившей меня, стану верить.

***

С огромного поля -
с прекрасной когда-то души -
Цветы соберу в горьком море
тревожной полыни.
Последний букет. Он тебе.
По цветку засуши.
И вспомни меня,
если мир обернётся пустыней.

***

Меня еще любят. Но ту ли любовь
Рождаю в сердцах осторожных,
Когда в юном сердце безумствует кровь,
А губы охвачены дрожью;
Когда, не страшась ни обмана, ни лжи,
Весь мир, как себя, доверяют...
Заброшено поле нескошенной ржи,
Последние зёрна теряет.
Пустыми колосьями ветер звенит,
Безмолвные падают птицы,
И крохотной звездочкой занят зенит,
А солнцу - не возвратиться.

***

Впервые без зеркала вижу лицо.
Кто проклял его?! - Недотрога.
"Смиряйся", - мне слышится голос отцов;
Уставшие руки снимают кольцо
И тихо кладут на дорогу...
Меня еще любят. Но ту ли любовь
Мой гаснущий мир обретает...
В последнем закате последняя кровь
В последних мечтах... призывает.

СТЕРПИТСЯ ?..

Отодвинув остывший свой ужин
("Пересолен?" - "Нет, просто устала"),
Ты взглянула на осень... на лужи...
И дождю что-то долго шептала.
Ни покой, ни уют стал не нужен.
Словно кожу - не платье - снимала
И, ложась, как положено, к мужу,
О любви и о смерти - мечтала.
Ночью вдруг поднялась осторожно
И, закрывшись в сверкающей ванной,
Рассмотрела свое отраженье...
Как богиня, чиста и безбожна,
Все искала с волнением странным
Злую тень от чужого вторженья...


ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ СЦЕНА

В твоей игре приняв участье,
Недолго был красив и пьян,
Таким коротким было счастье,
Таким жестоким был обман.
Так тяжела вся боль похмелья,
И так беспомощны мечты.
Смешна печаль, смешно веселье,
И сам смешон...Но что же ты?
Паук руки к груди скользнул:
"Поверь, так жадно я хотела,
Чтоб и мою мечту, как тело,
Ты хоть, на время, обманул...
Ты счастлив был, - Я это знала, -
Как мальчик, нежен был и резв.
А я играла, лишь играла...
О как несчастен тот, кто трезв!"

Ольге Прозоровой
ТАМ

Весь там - в стихах -
который день не поливал
Цветок, привычный, как уют,
как сон для спящих.
Откуда знать, что он при жизни
прошлым стал,
И что Забытый воду пьёт в дне настоящем.
Откуда знать, что голос - главную печать, -
Хранил Создатель,
не скупой, но бережливый;
А человек, смешавший боль-тоску-печаль,
Поперепутал и немых и молчаливых...
"Убей меня! Но не терзай меня, не мучь!"-
Явь как беда прожгла! Испуган и растерян.
Мгновения,,, А за окном - вода из туч. -
К воде! бежал сбивая локти видя двери
Я возвратился: "На!" Но подоконник пуст.
Как камень, я с водою одинок.
А за окном гроза надраивала куст,
И Там - цвёл мой Цветок.

С В Е Т

Я один.
Ты одна.
Мы одни.
Друг без друга.
Льется масляный свет из-за желтого круга,
Не бодрит, не толкается в тело упруго, -
Безразличный к твоей красоте...

Я светлее всего, лишь мой свет всем не виден,
Но тебя он окутал, горяч и бесстыден. -
Пусть меж нами - Россия - в осенней обиде, -
Я купаю тебя в чистоте...

Я один.
Ты одна.
И не слышно в дверь стука.
Ни звонка.
Ни шагов.
Ни улыбки.
Разлука.
Это кажется так,
моя боль, моя мука,
Моё счастье в грядущей судьбе.

ЗАПИСКА

Всё без тебя
вдруг стало серым,
скучным, блеклым.
И сам (так говорят)
стал злым, худым и бледным.
Лимон-улыбку выжму им ответно,
И вновь бездейственно завидую и жду...

И вдруг записка! -
как 100 000 писем греет -
"Люблю. Твоя."
Ну, кто теперь посмеет
Сказать, что потеряв -
ищи, ищи скорее,
Перебирая в небе каждую звезду?!.

СОНЕТ № 366

Зачем, любимая, не спишь,
Дыша тревожно и упруго,
Как будто сжала шею туго
Змея?.. Но нет змеи, а лишь -

Круг очертили тьма и тишь.
Тебе ль не вырваться из круга?
Тебе ль старуха-ночь - подруга?
Зачем, любимая, не спишь?

- Не знаю... Вроде, нет предлога.
Но только видится Дорога.
А жуткий ветер за окном
Кричит и душу рвет на части...
Мне так не хочется несчастья,
Что я боюсь забыться сном!..

ИЮНЬСКИЙ ВЕЧЕР

Июньский вечер. В царство тишины
Вино акаций льется, - без вины
Напьюсь, и этот чудный час отмечу...
Я пьян, зеленоватый круг луны!
Пьян, тополей недвижимые свечи!
Но тише. Слышно. Близко, у стены
Целуются - ..! - понятней всякой речи.
Наверное, сегодня все пьяны,
И снится всем обычный мирный вечер.

УТРОМ
(СОНЕТ № 343)

И утро вновь, и вновь прохлада.
В душе, как в девственных лесах.
Чего желал - того не надо.
Спокойны чаши на Весах.

Сентиментальная баллада,
И вот - улыбка на губах.
А за окном беспечно рада
Святая стая глупых птах.

Забудь вчерашнее свиданье,
Оно дано нам блажью, видно,
Как чувство счастья на ветру.

А за вчерашнее признанье,
Мой милый друг, мне просто стыдно. -
Его назад я заберу.

ЗИМА И ВЕТЕР

Зима и ветер... Озеро и ива,
Едва-едва рисуя по воде,
Вся в зелени спокойна и счастлива.
Ни тут, ни там. А может быть, нигде...

Вдруг вновь бело.
И в теплой шубе лето
Мне улыбается: все наше - позади,
Всё позади. И я - собой согрета,
Сама собой!.. Смотри, здесь лёд; не упади...

Здесь лед. Там снег. И лишь в груди тревога:
Вернется лето?.. Вдруг в руке рука -
Любимая. И влажная немного... -
Не снег, а пляж. И теплая река.

Нет, я сама... Но почему мне больно?..
Зима и ветер. Отпусти... Довольно.

Я ЕЩЕ ОБНИМУ

Я тебя поцелую еще.
Только - ладно? - забуду сначала
Ту бесчувственность пальцев и щек
И как долго и скучно зевала.

Раз не греет,
так знать не горит
Сердце милой Снегурочки к Лелю...
Желтизна надоевших обид,
Как цветок, облетит за неделю!

И еще обниму,
подомну,
Исцелую любимое тело!.. -
И счастливый, и гордый усну...
Только если б меня ты хотела...

БЫЛО

Было: ножичком лихим
Душу всю изрежет.
А теперь пишу стихи
Все тупей,
все реже.

Это - я тебя люблю,
Чисто и законно.
Вот и студит кровь мою
Верности
икона.

Сожалею? Боже, нет! -
Больно ж на свободе.
А в семье так ласков свет, -
Так,
что умер вроде.

ИЗМЕННИЦЕ

Душа, дочерь лунная,
Соборам представлена
Черной тоской.
Избранница юная,
Служеньем подавлена,
Ищет покой.

- "Была златоперая
Измучена пленница, -
В море ладья!"
- Беспутствуй, неверная,
Нагая изменница,
Я не судья.

Искусней создателя
Трепещущей нежности
Ты не влекла!
Но ври соискателю:
"Он весь, как безгрешность,
Был из стекла!"

Не буду оспаривать
Далекого голоса, -
Милостив Бог!
Я стану высматривать
Сокрытые полосы
Новых дорог.

Решенье отсрочивать,
Тоску обесцвечивать -
Глупо. - Я рад!
К ногам дни порочные
Движеньями вечными
Бросил Закат.

Кровавое зарево,
И мох малахитовый,
Лезвия трав.
И мертвое дерево
Корягой реликтовой
Лезет в рукав.

Но вижу спасение:
Светила небесные -
Падают в рот.
Души озарение,
Брось клети телесные
В новый Восход!

ПРЕДЗИМНЕЕ

Листьев тысячи сутолок:
Души, мысли, тела -
Осень все перепутала
И Сейчас родила.

Небо в лужи не смотрится,
Свиснув клочьями в грязь.
Пляшет рыжая модница,
Отцветая и злясь.

Кружит юбку фонтанами:
Поцелуй! удержи!.. -
И растают обманами
Белых ног миражи.

И качнешься, как пьяница,
Тряпки листьев в руке.
Промолчишь, и останется
Улыбнуться Тоске. -

Ей грубить - что повеситься,
С ней дружить - что не жить...
И по сердцу три месяца,
Как кривые ножи.

ЛЕС. ОСЕНЬ.

Не тревожит птица лиственную сонь,
Уморилась Осень, пряча лик туманный.
Эту нежность, эту щедрость только тронь -
И пощечину получишь, гость незваный!

Тишина...
Вдруг сонный ворон в крик гортанный,
И лицом под занесенную ладонь
Ветер - дуралей широкоштанный. -
"Здравствуй, горе-счастье!...
Долгожданный..." -

Словно вспыхнул - и доверился огонь...
Облака неслись дождями серых истин,
В каждой капельке повторы: только тронь, -
Но смеялась Осень, сбрасывая листья,
И на горы красной меди покупала
Белоснежную Фату и одеяла.


Моей земной спасительнице маме
АЛЫЙ ПАРУС

Алый Парус!.. Спинкой стула
Хрустнул, скомкав грустный смех.
Многих детство обмануло.
Может быть, и всех.

Ночь. Нормальные уснули,
Кто сегодня, кто вчера.
Сами детство обманули?!. -
Утро ве-че-ра...

Но - не спится. Так жестоко
Мне, ревнивцу тишины,
Повезло: из наших окон
Поезда слышны.

Вот! - поёт... И снова больно,
Будто слышу беглецов:
"Ветер синий, ветер вольный
Бился бы в лицо!

И летели бы без денег
Голова и две руки!
Подметал бы душу веник
Счастья и Тоски!"

Провались ты, и квартира,
И обед, и желтый свет!
Провалились: как полмира -
Нет.

Затошнило, в эхо - звуки,
Зашатались берега,
За безрукий воздух руки,
В пустоту - нога:

"А-а-а!.." - живого, не скелета,
Держат дети и жена.
Им сейчас нужна вот эта
Золотая тишина.

Им нужны вот эти ночи,
Чтоб не слышать их во сне.
Им. А мне?!. - Дошел, короче.
Посмотри - уже в окне:

Утро. Рейсовый "икарус"
Громче дальних поездов.
Но со мною Алый Парус!
Не отнимут снов.

ОКНО

Погасили свет, и мир ночной проснулся,
И вошли в квартиру звезды и луна.
Только помню, что устало потянулся -
И уснул, мечтая выйти из окна...

Я летал! в пустыне жуткой и прекрасной,
Узнавая там, внизу, узор огней.
Но не город видел, твердый и опасный,
Это были маяки ушедших дней...

Вдруг услышал до тоски знакомый голос:
"Эй! спускайся, Научившийся Летать!"
И в мельканьи голубых и белых полос
Я летел к нему - к Умевшему Мечтать.

Поругались. Помирились. Я остался,
Разливая на двоих его вино.
Он смеялся надо мной, а я смеялся,
Что забыл закрыть далекое окно,

Что оставил свет, какой уже не нужен,
Что вернулся в мир, где черных красок нет,
Что с утра меня жена не обнаружит,
Вновь подумает:
"Ушел встречать рассвет".

ДЕРЕВЕНСКИЙ СОНЕТ

Деревня!.. Разве протрезвиться
У этих вольных берегов!
Я - папа-аист - птица! птица! -
Стою в грязе без сапогов.

Какая разница, столица,
"Каво" пишу или "кого"?
Вон, у коней растут ресницы, -
Смари! вот это иго-го!

А в поле лихо, на скаку,
Мужик бросает в землю семя,
И - баба в розовом соку
Спросила:"Мальчик,
скока время?"
Потом полезла целоваться...
Но я ж и так решил остаться!

ПЕЧАТЬ

Растопи из туч
Октября сургуч,
Вспомни, и забудь про быстротечность.
И поставь печать
На мою печаль,
Здешнюю, законную, как Вечность.

БОЖИЙ ДВОРНИК

Свист да шорох, да пыль коромыслом,
Рупь - с фитюльку,
и труд не в чести.
- Брось ты, Боже, мести, -
нет смысла.
Брось, Исусе, листву мести.

Что ты с нею, с отговорившей,
Речь об жизни опять завел?
Брось, несчастный,
ведь с ней красивше!..
Встал Христос
и метлой повел:

- "Вишь инстру'мент?"
- А как же! Вижу! -
Нос задрамши, ему говорю.
"Подойди-ка, - сказал, - поближе".
Подошел,
а Христос: "Дарю!

Чую святость в тебе, раб Божий.
На, мети-ка.
По смерть при том.
А про смысел
поймешь, быть может,
Хоть нескоро,
зато потом..."

Свист да шорох, да пыль коромыслом.
- Эх, Всевышний, прости. Прости!..
- "Брось ты, Боже, мести, -
нет смысла.
Брось, Исусе,
листву мести"...

***

Скорбно
бросали
сегодня
цветы
На похоронах,
под ноги. И ты -
Дворник - не мёл
неожиданный мусор,
Думая: "Веры,
Надежды,
Мечты"...

Осень, художница -
красит листы;
Осень, могильщица -
ставит кресты;
Осень сама
подметала с дороги
Смятые: веры,
надежды,
мечты...

***

Воздух осени - вино
Из забытого подвала,
Где состарилось оно,
Где уже
отбушевало;

Где на пробках из газет
Пыль да тлен.
Но вино не скисло, нет.
Просто плен.

И от трезвой злой руки,
И от тех, кто "не просохли",
Держат стражу пауки
Даже те, какие сдохли.

Здесь не горек и не рад,
И не ждешь другую долю.
Нет ни солнца, ни лампад,
Ни ветров, поющих волю.

Здесь тревожно. Здесь темно...
За тоску -
схватись руками! -
Разорви! и пей вино,
И пьяней,
и плач стихами...

ОКТЯБРЬ

Тихо и странно. И любите вы
Запах опавшей осенней листвы...
Вспомните, как вы любили, как ждали
Гроз, и тревог, и зеленой травы!

Как вы мечтали, наивны, тонки,
Вы - легкий взмах музыкальной руки;
Как вам хотелось быть нежной и тайной,
Словно волнение чистой реки.

...Близится чуждое: скрипы, и льды,
Белая пена метелей - воды,
Вдруг превратившейся в злую колдунью -
В вестницу ссор, и разлук, и беды...

Красный октябрь. - Тоска синевы,
Запах горящей, прощальной листвы,
Это общение... и Одиночество...
Нет, не живете, но вспомнили вы.

ЭРДЕЛЬТЕРЬЕР

По нраву мне курчавый пес -
Аристократ эрдельтерьер.
Я б целовал прохладный нос
За флегму сдержанных манер.

По нраву. Но -
люблю дворняг,
Хотя у них носы грязны,
Бока худы, а шерсть - в репьях. -
Глаза!.. -
не глянешь без вины.

***

Чуть выйду -
всё движется в чистом мире
И радость блистает
огнем хрустальным.
Но только открою
глаза пошире -
Всё видится
медленным и печальным.

На доме, застывшем,
как грустная книжка,
Упавшие с неба
застыли зайцы.
По лужам бесшумно
бежит мальчишка,
Но, как приснившийся,
чуть продвигается.

И, странно, красавиц,
текущих мимо,
Жалею.
Жалею за злую усталость,
Жалею за яркие
хлопья грима,
За все, что достали,
за все, что досталось...

ВОРОТНИК

У крутого снеговала
Вьюга круг нарисовала,
И снежинкам не прилечь, -
Невеселый белый смерч
Все их кружит,
кружит,
кружит...
И хохочет злая Стужа:
"Кара! Кара!" -
Чушь какая, -
Слышу крик - вороний крик.
Ничего не понимая,
Но мечтая: "Мая! Мая!" -
поднимаю
Воротник.

ЗАБЫТЬ ?..

Живыми вижу вас во сне,
Совсем не вижу в свете дней.
На всей земле вас нет. Вас - нет.
Вы - в ней.

Но сплю, и кажется: все вы
Идете, светлые, ко мне,
И нет среди большой травы
Камней...

Забыть?.. Уж так ли вы важны,
Когда, других похороня,
Умру и сам?.. Нет. Вы нужны,
Чтоб и любить,
и ждать меня.

ЗИМА-СТАРУХА

Не звезд лишился, лишился сна я...
Зима-старуха, два метра рост,
Бредет, согнувшись, куда не зная, -
Другим морока, себе - вопрос.

Зачем не зная, не зная выгод,
Бредет и шепчет - себе во след:
"Имела силы - искала выход,
Нашла, а к жизни и силы нет.

Весна прекрасна, любимо Лето,
И Осень на ночь - собой свежа.
А мне любиться - так со скелетом,
Ласкать - так только в лесу ежа".

И вяло сплюнув, Зима больная
Скрипучим пальцем полезла в нос...
Не звезд лишился, лишился сна я,
Другим морока, себе - вопрос...

ВИНО ВЕСНЫ

Февраль ужалил и устал.
А в сердце бродит понемногу
Вино весны! И слава Богу,
Что я свое не отмечтал.

Представь себе: пришла б весна,
А я осенний, скучный, старый,
Лег под расстроенной гитарой,
И торжествует Тишина...

Нет, склеротический уют!
Нет, Тишина, подруга смерти!
Во мне еще остались черти
И спать при жизни не дают!

А вы, под символом совы,
Вы, мудрецы, ну, что вы ждали?
Что я забуду детства дали
И поклонюсь судьбе?.. Увы!

Вскочу, растрепан и не брит,
Захохочу в лицо уставшим:
Ура чертям, горенье спасшим!
Позор всему, что не горит!

ФЕВРАЛЬ. НОЧНОЙ ВЕТЕР.

Забыл, какой тоской ответил
На зов задумчивых огней.
Но помню эту ночь и ветер -
Он был один владыка в ней.
Вот и сейчас, ревя и воя,
На небе в клочья тучи рвет.
И Черный Бык! И смерть покоя!
И разрывает. И зовет.
- Куда?!. Мне жутко, мерзко, тошно,
Тебя забыв, остаться здесь
И прежним быть, и гнить подкожно,
Но я... Я весь растрачен. Весь.
Ты сам - схвати меня сильнее,
Как лист с уснувших ив - сорви
И брось, где сердцу смерть милее,
Чем жизнь без силы и любви!..
Но Третий голос: "Между прочим,
весь ветер - это просто так:
движенье воздуха, и ночью
кто не спокоен, тот дурак".
И все?!. Бездумный воет ветер,
Безжизненный, как все зимой.
И все, - я сам себе ответил, -
Все как всегда... Иди домой.

ВЕСНА И 30

На каждом доме,
где вся в окнах стена,
Солнечный зайчик бесится.
И боль за горло: какая весна!
Такой бы весною
повеситься.

Не думать о мае,
а сгинуть в март,
Где, вроде, не все уж потеряно...
Не жеребячий, увы, азарт -
Тяжелая дума мерина...

Но солнышко плетью!
и острая боль
Становится сладкой от света.
Ну, что ты плачешь?
Да Бог с тобой!
Ведь лето уже!
Лето!!!

НОЧЬЮ

По квадрату белому
Из окна полночного
Тополь машет лапами,
Театральной тенью.
Ничего не сделано...
Боже, хватит срочного! -
Мы и так нахапали,
Научи терпенью.

Обреки уставшего
На потери мелкие,
Схорони для главного,
Раствори тревогу...
Боже! Хватит страшного!
Комната с сиделками,
С вороньем да с галками, -
Мерзкая берлога.

***

Каждый, как хочет, причешет:
"Поэт", "не поэт", "тень поэтова".
Не знаю, кто сердце тешит,
А кто его просто жрет.
Так больно мне... Может быть, кажется?
Так научили - поэтому:
Асфальт под ногами овражится,
А в августе звонок лед.
А может быть, нет настроения?
А может быть, просто я снюсь
Другим? - Как большое волнение,
Как выкидыш, - умер и пусть.

***

Бегу, разъезжаюсь, и - маты лью!
Друг - в крик! - и за волосы волоком.
Взлечу, лбом об облак, и - в ад Илью!
"Не ду-у-умал", - гудит "небо-колокол".
И кисло в носу, и вся жизнь - кислятина.
Лежишь и рисуешь на небе фигуры.
А взгляд спотыкается, - небо во вмятинах,
И белое облако - белая урна...
Встаешь, и идешь потихоньку, дрожишь,
И крестишься в чертовы трещины,
Шлифуешь луч солнца, а он, как жизнь, -
Ломается в зеркальце женщины.


***

Акация - ведьма, - дыхни - и в милиции,
И вот Раппопорт минусует поэзию:
"Не ямб - а амбиции,
не звуки - а лезвия,
и образам нет -
транскрипции".

Змеей изовьешься - из кожи не вылезешь,
Но рядом ребенок - и вечность обещана.
И с ним обревешься, и слезы повылижешь,
Просохнешь бельем на веревке - и -
к Женщине...

***

...Я срывал синий шелк покрывала,
Задыхаясь от розовых кружев.
Ты смеялась и в море ныряла,
И тонула в объятиях мужа.

Что - стихи?!. - Мир и чувства зеленые,
Сам же серый и ночь покурочена.
Пусть другие. А мы - влюбленные.
Всю поэзию жертвую - в ночи нам!..

Но выше желанья - и жестче жизнь,
И яростней шаг, и нерв жгутом.
Чуть мысли пониже - и к горлу жижа, -
Глотнул - и как лось - утоп.

Дави для чернильниц - из сердца сок,
Реви на бумагу - и нервы рви,
Весь выжмись -
измученной тряпкой - в сон.
И сон - про точку над тем же "i"...

***

Поднимусь - и увижусь: ребенком плохим.
Улыбнусь и, смиренный, подумаю тише:
Может быть, это не я сочиняю стихи?
Может, они, извечные, меня пишут?..

***

СОНЕТ N 211
Инне

...Вновь за окном застыло тьмы желе,
Из белых трещин в небе холод заструился,
И я, рукой пробив дыру в двойном стекле,
От всей души
тягучей, черной мглы напился.

Покрылись инеем бумаги на столе,
Горячий слог в строке поерзал - и смирился.
Не ждал тебя, - ты оставалась на земле;
Я звал Его, и Он, невидимый, явился.

Полы зарделись темно-красным льдом,
Увидел я свои прокушенные вены,
Мираж Снегурочки, ее хрустальный дом,
Услышал клятву, что завету нет измены.
Теперь уже не вспомнить, что потом, -
Лишь опускался
потолок,
сжимались стены.

НЕ БЫЛО, НЕТ, НЕ НУЖЕН

Нехорошей, неправильной мыслью остужен,
Я смотрю в этот мир,
как в фатальную бездну. -
Раз уж не было, нет, то не очень-то нужен,
А пришел - так обязан исчезнуть.

Под восторженный гул неудержных оваций
Иль под хохот, плевки и надсадные свисты
Перед сменой картонных цветных декораций
Я уйду навсегда за ночные кулисы.

И уйдут вслед за мной все сонеты, все песни,
Сколько б им по углам,
по сердцам ни пылиться,
И то утро, какого не будет чудесней,
Без меня никогда никому не приснится.

И не дрогнет листок, не взлетит к небу птица,
Будет снег тополей по проспектам кружиться,
Будут также смеяться и хмуриться лица,
Лишь звезда упадет тонкой синею спицей. -

***

Упадет, будто крик,
безутешный, прощальный,
Но ведь это, как скажете, случай печальный.
И случайно откроется жуткая тайна,
Что когда-то и я появился
с л у ч а й н о.

Сразу пусто и стыло... Себя обману,
Награжусь и Душою, и плотью нетленной,
Назовусь
Вечносозданным Центром Вселенной
И до лучших времен безучастно усну...


ДАВАЙ Я РАССКАЖУ

Дожди моих надежд и в сердце веры птица
еще хранят мечту, а я устал давно...
Давай я расскажу, что стала часто сниться
голубизна без дна и черное пятно...

СТРАХ

Вспомнил, в мае обласканный ветром,
Как я в детстве не ведывал страх,
Пробегал перед скорым за метр,
И смеялся в кустах.

Бил по банке (где сера и порох), -
Мам, сейчас дураком не зови, -
И, любитель огня, видя всполох,
Замирал от любви!

Но когда с чистым сердцем ложился,
Видя в окна, как меркнет звезда,
До утра жуткой мыслью томился,
Что умру навсегда...

А сейчас я обычный, я взрослый:
Уважаю ОСВОД, светофор;
Для побелки залазить на ко'злы -
Страшновато. Куда там до гор!

Мысль о смерти скучна и постыла,
Интереснее день вспоминать,
Знать, что любишь, как прежде любила,
И стараться - как раньше - обнять.

Только что-то душе не хватает.
Может, нужно мне было сберечь
Эту мысль, что уже не толкает
В ночь все лампы зажечь? -

Заспешить, и в делах закружиться,
Только в час, когда меркнет звезда,
Снова жуткою мыслью томиться,
Что умру навсегда.
***

Как долго раздробляют атом! Конца нет!
Как медлят с атомным распадом!
Как тянут!
Семен Кирсанов, 1933


Прежде, чем старую, дохлую клячу
Ярым быком заменяют для пахоты -
Новой уздечкой всегда обзаводятся,
Крепкой, как если б для тройки сих тварей.

Если же грозен тот бык, не иначе -
Черт запряженный, - беде не дай маху ты:
В зеркальце глядя у знанья в колодеце,
Шип нашивай на ошейник морали.

НЕ СЮДА ЛИ ?..

Травка. Бутылка. Стакан. Огурец...
Не сюда ли спешил богомаз знаменитый -
Мой отец, до гангрены друзьями пропитый,
И мой друг, в детском парке собою
у
б
и
т
ы
й,
Завещавший веревки свободный конец?..

К ФОТОСНИМКУ ЛИЛИИ

Там, где поющих лягушек идиллия,
Где привидений и змей изобилие,
Цвел таинственный желтый цветок -
Удивительно дикая лилия.

Я сорвал, потому и жесток,
Что познал роковое бессилие
Повторить, ну хотя б лепесток...

Ночью кто-то зеленый приснился,
Тосковал и выплевывал ил.
Утром - новый бутон распустился. -

Чудо! Чудо! - себе говорил, -
Сам цветок для тебя повторился,
Чтобы ты красоту повторил.

Что же я?.. Я - сплошное бессилие.
Мысль и та остается одна:
Черно-белая пленка и "Вилия". -

Щелк... - Не вру. что вот это она -
Удивительно дикая лилия
На банальном квадрате окна.

ЗНАНИЕ

Знаю: тонкими руками,
Потихоньку, словно мышь,
Время самый острый камень
Переделает в голыш.

МОЛИТВА

Пусть хоть графики медика строгого
Или звездные карты астролога
Напророчат болезни да минусы, -
Боже милостивый,
Смилуйся!

НОВОГОЛЬ

Слышишь? Слышишь, Россия? -
Тихо-тихо в селе.
Только лай заскучавших по брани собак.
Только в грязь кто-то мордою
навеселе.
Да у печки старуха подумала: "Рак?!"

Лишь коснется снежинок послушная взвесь,
И поймешь, как столица и Бог далеки.
Все за сердце клещами горячими здесь -
Здесь на родине долгой и горькой тоски.

ФЕВРАЛЬСКАЯ ХАНДРА

В позе убитого сидя у ванны,
Тихо тяну из "Памира" судьбу,
Слушаю, как из хренового крана
Льются секунды и время - в трубу:
у-
те-
ка-
ет...

Хочу уныло и долго петь,
Преглупо лежа во поле диком,
Где старый ворон с голодным криком
Завис и кружит - торопит смерть.

Хочу рехнуться и жить в лесу,
Лишь только б город и вас не слышать,
А все, что нужно - в душе несу!
Но только тише об этом... Тише...

СОНЕТ "ЗИМНЕЕ УТРО"

Под будильник исчезал
Зал Тепла и Лета.
В окнах призрак света -
Сизый пес зари лизал
Злые зимние глаза,
Но в ничто одеты
Тополей скелеты
Все подняли кости за:

Жизнь! и майские одежды!
За еще сто дней тепла!
За людей, за их надежды,
Что любовь - не умерла!
За...
сейчас усталого
Пса восхода алого...

ДУША-СУХАРИК

Душа - не море. Душа - не небо.
Душа - не лужа
воды в Сахаре.
Душа - засохший кусочек хлеба,
Душа - сухарик...

Сегодня мышку - бил по затылку
Железной штукой, рукой боялся.
Смеялась мышка - и смылась в дырку,
Я - не смеялся. -

Вернется ночью погрызть мне душу,
А я, конечно - опять промажу.
Тоской не стукнешь. Тут я и струшу,
А мышка скажет:

"Душа не мо-о-ре, душа не не-е-е-бо,
Душа не лу-у-жа воды в Сахаре,
Душа - засохший кусочек хлеба,
Душа -
сухарик..."

ОДИННАДЦАТЬ

Мне было одиннадцать.
Много ли - тридцать?..
Седею, обидно, я русый, мне рано.
Все чаще и чище приходится бриться,
Но кажется мне - вытекают из крана:

Морщины и сутки,
часы и морщины...
"Обещана женщина" -
правда и складно.
Складней и правдивей - "морщины мужчины".
- "Любимый, не надо об этом".
- Ну, ладно.

В сонетах пропавший -
я сердцем моложе,
Чем парни, пропахшие пунктами плана
О славе, о месте, о де'ньгах... И все же,
Обидно, - седею. Я русый. Мне рано!

Давай из-за этого - раз -
и напьемся?..
Умнее: мы вместе на вылазке выпьем;
Споем,
поцелуемся,
телом сольемся
У речки, где ночью тревожатся выпи.

К кукушке лесной! -
от подъездной "кукушки"!
И будем:" Один... Пятьдесят... Девяносто..."
...Сединки. - Одиннадцать их на макушке.
Как мало, родная!
Ведь сколько волос-то!

---

(С)НЕГАЗЕТА
На главную / Библиотека / Музыка / Графика / Авторы